18+
В 1941 году, когда началась война, Ираиде было девять лет. Жила она тогда в прекрасном городе Азове, росла воспитанницей в детском доме. Война была ни с чем не сравнимым народным бедствием, которое переживало большинство советского населения. Так для всех детей и воспитателей детского дома началась тяжелая и трудная дорога, ранним утром всех быстро собрали на восток, в Казахстан.
"Везли нас в товарных, так называемых телячьих вагонах поезда. Во время дороги очень часто были тревоги – это значит, что немецкие самолеты начинают обстреливать и бомбить все эшелоны, а их были десятки. Порой мы с таким нетерпением ждали время обеда, а только он начнется, объявляется тревога, звучит сирена, все сразу всё бросают, выбегают из вагонов, разбегаются в разные стороны и прячутся, кто где может. Такие обстрелы бывали частыми.
Мне запомнился один случай, когда я чуть не погибла. Это случилось на станции «Зимовники» (даже название врезалось в память, а прошло столько лет), налетели немецкие самолеты, начали обстреливать эшелоны, дети сразу побежали от поезда туда, где можно было бы хоть как ни будь укрыться, а самолет стрелял и стрелял. Дети кричали, падали, раненые и убитые. Наверное, я тогда была самой маленькой и хрупкой, так как мой воспитатель всегда во время таких тревог держала меня за руки. В тот раз она мне дала небольшой портфельчик, дорожную аптечку, чтобы я его носила, в нем были бинты, вата. Не помня себя, мы с ней бежали от страшного самолета, она тогда кричит мне: «Падай на землю!». Мы вместе упали на землю, она крепко меня прижала к себе, а голову прикрыла этим портфелем. Не помню, сколько времени продолжался обстрел. Мне было очень страшно, всем было страшно, стрельба и гул самолета, дети кричат, кругом огонь, это невозможно забыть. И вот, когда самолеты улетели, тревогу отменили, паровоз загудел непрерывно, созывая всех скорее поехать дальше в путь. Люди боясь того, что самолеты могут вернуться и вновь начать обстрел спешили продолжить путь. Придя в себя, мы еле успели к вагону (состав уже отправлялся), чтобы быстрей погрузиться. Нас хватали взрослые и бросали в вагоны, как дрова, от этого локти, коленки и всё было побито, текла кровь. Воспитатели пытались успокоить детей, сами в слезах, тревожились за нас, видя нашу беду. И вот, когда отрыли мой портфель, достали вату и бинты, увидели на них черные пятна, когда вату растеребили, достали оттуда пули. Вот, что осталось от обстрела в этом портфельчике, которым была прикрыта я. Все тогда говорили, что я родилась в рубашке.
Когда мы отъехали от «Зимовников», остановились снова, видимо дальше небезопасно было ехать, тогда нас повели немного отдохнуть, мы были очень голодны и измучены бесконечными тревогами. Помню, как нас привели на большую поляну, на которой была выжжена земля, повсюду она была покрыта золой, которая была еще теплая. Нам дали немного поесть, и мы буквально упали в эту еще теплую золу и уснули, спали как убитые. В пути то и дело воспитатели нас часто проверяли по спискам, боясь кого-либо потерять.
До назначенного места нас везли очень долго, казалось, прошла целая вечность, пока мы доехали до г. Чимкента. Но здесь путь не закончился, дальше нас распределили в казахском селе Бокойнат. Добрались до них ночью, мы были измученные, перевязанные бинтами, еле живые от усталости и голода. Разместились в каких-то бараках, спали прямо на полу, укрывались впятером- шестером под одним одеялом. Так продолжалось очень долго, пока все не обустроились. В этом селе жили казахи, узбеки, татары – в основном все говорили на казахском языке. Очень скоро мы выучили казахские слова и выражения, жизнь научила нас этому языку. Кормили нас очень плохо, так как всё нужно было для фронта, для победы, а мы дети, нам постоянно хотелось есть. Поэтому мы очень часто приходили в казахские семьи, помогали им как могли, приносили воду, сидели с детьми, пока хозяйка ходит на базар, пололи грядку, за такую работу нам давали что-нибудь съестное, обычно маленькую лепешку. А когда не находилось никакой работы, что греха таить, мы просто забирались в чужой сад или огород и брали то, что можно унести и поесть. Нередко получали за это плеткой по спине, а то и собак натравляли, но нас ничто не пугало, голод был сильнее страха.
А ведь мы тогда еще работали, пололи колхозные грядки огурцов и помидоров, собирали колоски пшеницы после уборки урожая. Всем нам давали выработать очень большую норму, многим она была не под силу. Страшная жара, от нее негде было укрыться, постоянное желание поесть, тяжелая работа от этого очень часто дети прямо на грядках падали в обморок. За такую тяжелую работу колхоз давал детскому дому немного продуктов. Мы ходили босиком в школу, обуви никакой не было, а зимой никуда не ходили, учительница приходила к нам в барак и учила прямо там. За плохую работу и учебу нас строго наказывали.
Я уже говорила, что есть хотелось всегда, летом еще можно было найти какую-нибудь еду, а зимой? Приходилось ходить по огородам, искали и собирали гнилой картофель, даже ели какие-то травы. Многие дети от такой еды получали отравления, но самой страшной тогда болезнью был сыпной тиф, от которой многие умерли. Заболела им и я. В один день во время обеда ко мне подошла моя подружка Нина позвала меня поесть, я отказалась. Тогда она удивилась, глаза ее заблестели, тогда было трудно представить, как это можно не есть. Она сразу же позвала воспитательницу, и тут все выяснилось – тиф. Не знаю, как я выжила, всё это было как кошмарный сон. Возможно Бог и моя подруга мне помогли не умереть. Ниночка обо мне заботилась, приносила мне еды, которую ей удавалось, где-нибудь добыть, не могла оставить меня в трудную минуту, хотя ей самой было, как и мне, девять лет. Всю жизнь её благодарю: «Спасибо тебе, дорогая моя Ниночка, до конца своих дней буду помнить о тебе, жаль, что судьба нас развела».
У каждого человека всегда должен быть кто-то, с кем легче, с кем можно перенести невзгоды и трудности. А таких невзгод в моей жизни было достаточно, пускай я не знала материнской ласки, любви отца, но я привыкла добиваться в жизни всего сама. Приехала в Тикси в далеком 1957 году и по сей день здесь. Здесь же встретила мужа, родила любимого и единственного сына, которого потеряла. Я прожила трудную и честную жизнь, но не жалею ни о чем, было много слёз, огорчений, разочарований, но не смотря ни на что продолжаю жить. Мои воспоминания о прожитых годах, родном и всегда любимом сыне, друзьях, знакомых, оставили во мне, светлую память о прожитых годах.
К началу Великой Отечественной сорок процентов граждан СССР были моложе 18 лет. Известная фраза «О тех, кто погиб, так и не успев пожить» – это трагическая, правда, а потому среди победителей не только наши деды и прадеды, а еще и миллионы тех, кто ими стать просто не успел. В беседе с корреспондентом газеты ветеран, труженик тыла Ираида Павловна Самохвалова вспоминала и рассказывала про её «время войны»: «Это чудо, что народ объединился и сумел отстоять нашу Родину».Тем, кто воплощал Победу и выжил – от нашего поколения наша признательность, мы чтим, помним, гордимся, погибшим наша благодарная память.
Ульяна ПОПОВА